“В Россию вернулся 37-й год. Силовики сотрут любого человека в порошок”

Буквально каждую неделю в Якутии происходят громкие аресты, обвинения, заключения в СИЗО государственных и муниципальных служащих. Число доносчиков зашкаливает. Сдают коллег, друзей, родственников, начальников, подчиненных, всех тех, на кого укажут силовики. “Сегодня власть, как и в 37-м году, перешла в руки силовых структур, а эти ребята, пользуясь своими возможностями и обширными полномочиями, гребут всех”, – говорит известный адвокат, в прошлом следователь МВД и прокурорский работник Прометей Ефимов в интервью “ЯВ” журналисту Екатерине Чемезовой.

«В России начался сталинский террор. Это наглядно видно из последних событий, происходящих в современной России. Сегодня уголовное преследование граждан происходит по любому поводу: вы приняли участие в митинге, который власти считают опасным для государства, оставили неугодный опять же для власти комментарий в Сети или силовикам почудилось, что вы сочувствуете не тем, кому нужно. Этого достаточно для вашего уголовного преследования. Единственное только отличие от 1937 года — людей не расстреливают и не отправляют на Соловки. В остальном вся эта мощная и нерушимая государственная система делает все возможное, чтобы ограничить человека в правах и свободах, раздавить его, не дать ему поднять головы», — поделился своим мнением Прометей ЕФИМОВ, известный адвокат, а в прошлом следователь МВД и прокурорский работник.

— Прометей Михайлович, почему вы считаете, что в Россию вернулся 37-й год?

— К этому выводу я пришел еще в прошлом году и в этом крепко убеждаюсь с каждым разом. Глава республики Айсен Николаев в одном из своих последних интервью СМИ заявил, что сегодня в стране идет «очищение власти». Как я понимаю, сегодня это федеральная повестка, которую регионы хорошо восприняли как сигнал к действиям. Но, на мой взгляд, это «показушная» борьба с той же коррупцией на очень мелком уровне. Это демонстрация для населения, мол, поглядите, как мы боремся с взяточниками. Но ведь это все фикция. Сегодня власть, как и в 37-м году, перешла в руки силовых структур, а эти ребята, пользуясь своими возможностями и обширными полномочиями, гребут всех.

К примеру, недавно был задержан и арестован глава Оймяконского района Михаил Захаров, которому инкриминировали статью «Злоупотребление должностными полномочиями». И, спрашивается, за что его посадили в СИЗО? За муниципальную квартиру стоимостью в 1,5 миллиона рублей, которую он вовремя не успел приватизировать? Тоже мне, нашли бандита. Или недавнее задержание главы Чурапчинского района Андрея Ноговицына. Его, грубо говоря, брали в служебном кабинете бойцы СОБРа с автоматами наперевес. После силовики выложили в Интернет видеосюжет, на котором запечатлен Ноговицын в наручниках. И ведь в его случае уголовное дело формальное, не требующее столь жестких, карательных мер. Зато какой общественный резонанс! Как громко силовые структуры отрапортовали, что пойман очередной коррупционер. Видео задержания Ноговицына быстро подхватили журналисты, и все! Этого достаточно, чтобы уничтожить репутацию человека, запятнать его, поставить на нем клеймо. То же самое произошло с Людмилой Вербицкой. Ее затоптали. Но, как выразился глава республики Айсен Николаев, дело Вербицкой не стоит выеденного яйца. А ведь часто подоплекой этих небольших коррупционных проявлений служат элементарные человеческая неграмотность, небрежность и халатность. Если раньше расстреливали или отправляли непокорных в лагеря специального назначения, то сегодня нужно лишь постановление о возбуждении уголовного дела, чтобы опустить человека ниже плинтуса, выбить его из общества, чтобы он никогда не смог подняться.

— Минуточку! Прометей Михайлович, так вы сами бывший следователь и в прошлом было «заточены», чтобы человека осудить.

— Раньше мы, следователи СССР, работали иначе. В Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР был закреплен принцип «всесторонность, полнота, объективность». Он был непосредственно закреплен в статье 20 УПК. В новом УПК РФ принцип всесторонности, полноты и объективности отсутствует. Сегодня в УПК РФ провозглашен принцип состязательности как основной принцип уголовного процесса, распространяющий свое действие в том числе и на стадию предварительного расследования.

Следователи моего поколения искали истину, были объективны, сегодня следователи только обвиняют. В этом и есть большая разница. Отдельный вопрос для обсуждения — сроки расследования. В мое время на расследование хулиганки нам отводилось 20 суток. Сегодня на это, казалось бы, несложное дело, у следствия уходит целый год. К примеру, у меня в производстве было дело о получении взятки в крупном размере участковыми в Якутске. Уголовное дело было возбуждено еще в 2017 году, следствие шло более года! За это время у одного из подследственных родился ребенок, и к окончанию расследования он уже начал ходить. Но никакого крупного размера взятки там не было. Им нужна была отчетность, «галочка» о взятке в крупном размере.

— «Им» — это кому?

— Силовым структурам.

— «Палочная» система в правоохранительных органах до сих пор существует? Вроде как отходили от этой практики.

— Конечно, существует. Все решают цифры: сколько уголовных дел необходимо возбудить, по каким статьям, сколько человек осудить. Им всем нужны «галочки». А мы с вами для них — статистика.

— Прометей Михайлович, если вернуться к теме коррупции, так взятки были во все времена. Но почему их стало больше сейчас?

— Потому что сегодня правоохранительные органы сами вынуждают сдавать кого-то, указывать пальцем. Меня очень тревожит эта сложившаяся практика — коммерческий террор. Это мой собственный термин.

— Что за коммерческий террор?

— Следователь заключает сделку с допрашиваемым: ты сдаешь определенного человека, а за это получаешь «бонусы». К примеру, в отношении допрашиваемого не возбуждается уголовное дело, он наделяется статусом свидетеля. На мой взгляд, это произошло в громком уголовном деле бывших депутатов парламента Уарова и Саввина.

— То есть, на ваш взгляд, бывшего министра сельского хозяйства республики Степана Охлопкова буквально подтолкнули к этому?

— Да. Следствию нужна была «галочка», поэтому они вытащили Охлопкова. Ему ничего не оставалось, как заложить своих приятелей. И я прекрасно понимаю, в какие рамки он был поставлен. Человек, впервые оказавшийся в подобной ситуации, теряется, начинает паниковать. У него, по сути, не оставалось никакого выбора. Его уговорили сдать Уарова и Саввина. За это он получил статус свидетеля, а следственные органы получили хорошую отчетность. Самое страшное, что этот коммерческий террор узаконен.

— Например?

— В судах есть так называемый «особый порядок». Человеку, признавшему вину и давшему показания на кого-то, сулят условный срок или вообще освобождение от уголовного преследования. Чтобы избежать тюремного заключения, человек идет на все. И ведь, заметьте, сегодня в стране громкие уголовные дела не проходят без участия первых лиц государства.

— Вы про Путина?

— Да. Главы страны, республики, губернии не имеют никакого права вмешиваться в ход следствия и судебные процессы. Но у нас в России ситуация, конечно, другая. Бывший глава ЮКОСа Михаил Ходорковский, отсидевший около десяти лет в тюрьме, написал помилование Владимиру Путину лишь потому, что тот пообещал не возбуждать на него третье уголовное дело. Разве это было дело Путина? Получается, что у нас вертикаль власти распространяется не только на указы и какие-либо директивы федерального центра, но и на уголовные преследования. То же дело бывшего министра экономразвития РФ Алексея Улюкаева не обошлось без вмешательства Путина. Меня, к примеру, покоробило, что наша Ирина Высоких, министр по туризму и предпринимательству республики, о вымогательстве взятки сперва сообщила не правоохранительным органам, а вышла на главу Айсена Николаева, чтобы спросить его мнение. Я вижу в этом плохую тенденцию: нужен «одобрям-с» сверху.

— Прометей Михайлович, сегодня существует «телефонная практика» между судьями и правоохранительными органами?

— Конечно. На судей выходят силовики, убеждая принять то или иное решение по уголовным делам.

— И судьи слушаются?

— А куда им деваться? Вы думаете, почему повысили заработную плату судьям? Чтобы те боялись потерять свое место, деньги, хорошую пенсию в будущем, поэтому оправдательных приговоров в России крайне мало. Они отрабатывают свое устойчивое материальное положение в угоду силовым органам. Оправдательных приговоров должно быть 7 процентов, а у нас от силы 1–2. Я как-то на одном из судебных заседаний в Верховном суде заявил, что сегодня Верховный суд — это верх-штамп. С горечью вижу, как многие судьи сегодня плохо изучают материалы уголовных дел, мало вникают, не пытаются разобраться, а штампуют приговоры. Один судья принял определенное решение, второй идет по его же следам.

— А в вашей практике сколько было оправдательных приговоров?

— Сейчас трудно вспомнить, сколько их было. Наверняка вы помните зампрокурора республики Шпакова?

— Был такой.

— На одном из своих совещаний он собрал все районных прокуроров, от которых потребовал сдавать в год по два-три уголовных дела на сотрудников милиции. Тогда чурапчинский прокурор возбудил аж восемь уголовных дел! Три из них попали в мое производство, и по ним были вынесены оправдательные приговоры. Это пример того, как искусственно увеличивается статистика.

— И как тогда жить в стране, где, по вашему мнению, начался террор? Молчать? Бояться собственной тени?

— В последние годы в России действительно был принят ряд законопроектов, ущемляющих не только права и свободы россиян, но и дающих уникальную возможность для возбуждения уголовного дела. «Закон о фейках», о неуважении к власти, участие в нежелательных организациях. Сегодня практически любой человек может оказаться под уголовным преследованием. Власть в России перешла к силовикам. Они сотрут любого человека в порошок.

— Это вы сейчас о ФСБ?

— И о них в том числе. Но не нужно бояться выражать свое мнение. Если мы все замолчим, будет еще хуже.

***

Источник – Екатерина ЧЕМЕЗОВА,

“Якутск вечерний”.